Не мой, не претендую совершенно ни на что, автора, к сожалению, не знаю, но сам текст... ** По 8059, многим не нравится, но всё же... Чудесная рождественская сказка Обязательна при прочтении перед Новым Годом)) Все дружно будем вешать омелу у себя дома)))

- Десятый? Десятый! Деся-атый!!
- В чём дело, Гокудера-кун? - Из-за неприметной двери неожиданно высовывается голова Цуны, и Гокудера едва не спотыкается от неожиданности.
- Нет... всё в порядке. Я просто потерял вас, Десятый... а что вы там делаете?
- Киоко и Хару попросили меня найти какие-нибудь рождественские украшения. А мама сказала, в кладовой обязательно найдётся что-нибудь подходящее. Ты не поможешь?..
- Конечно, Десятый! - Гокудера с готовностью хватает здоровенную коробку и тащит в гостиную.
"Даже не дослушал, что делать надо..." - бормочет ему вслед Цуна, но тут же улыбается. Рождество, встреченное с Киоко-чан обещает быть замечательным! Конечно, если малышня не перевернёт всё вверх дном... если Рёхей не возжелает привычного экстрима... если Хибари-сан не спровоцирует драку, если никто не обольёт черепашку Дино, если Бианки хоть на этот раз приготовит нормальный ужин без всяких ядов, если Гокудера-кун что-нибудь не взорвёт... Улыбка выцветает и сползает с лица Цуны. Кажется, такое количество "если" просто не совместимо с мирным и спокойным Рождеством... а если вспомнить, как проходили все прочие праздники... Цуна улыбается немного нервно и с тяжким вздохом ныряет обратно в кладовую. Доносящиеся из гостиной громкие голоса он предпочитает не замечать.

- А! Ч-чёрт! - Гокудера роняет коробку и тут же подхватывает, балансируя на одной ноге. - Какого чёрта ты стоишь на проходе?
Хибари Кёя усмехается и демонстративно делает шаг в сторону. Где-то позади раздаётся жизнерадостное "А вот и я!" и ответное приветствие Бьянки.
- Какая от тебя польза Десятому, ты же ничего не делаешь... - привычно заводит Гокудера, но его перебивает словно из-под земли возникший Рёхей, и Хаято шарахается назад и натыкается спиной на что-то холодное. Рёхей вещает что-то про экстремально отличное Рождество, и никаких скандалов в этот светлый вечер, и что-то ещё, чего Гокудера уже не слышит, потому что сейчас он как раз сидит на полу, потирая ушибленный локоть, и злобно оборачивается назад.
- А, всего лишь ты, - ворчит он и даже ухмыляется: Ямамото с запутавшимся в волосах серпантином выглядит забавно. И выражение лица у него глупое, да. - Что, не видишь что ли, куда идёшь?
- Ты сам на меня наткнулся, - привычно улыбается Ямамото и протягивает подскочившему Ламбо пару хлопушек, пока тот сам не стащил половину. - И да, я ничего не видел из-за коробки.
- Коробки? Этой что ли? - Гокудера заглядывает в огромную коробку, которую Такеши выронил при падении. - Это обещанные хлопушки?
- И фейерверки ещё. Праздник будет отличный... только помоги собрать всё обратно...
- Ребята... - тянет Хару, и что-то есть в её голосе почти торжествующее, что-то, что заставляет обоих обернуться: Хаято - с подозрением во взгляде, Ямамото - с вопросом. - Ребята, а вы встретились под омелой...
Ямамото удивлённо задирает голову, разглядывает тяжёлый венок.
- О, чёрт! - в голосе Гокудеры столько неизбывного страдания, что Ямамото просто не может не поинтересоваться, что это.
- Это омела, - объясняет Хару, глядя на них сияющими глазами. - Ну ты понимаешь, Ямамото-кун, омела! А вы с Гокудерой-куном оказались под ней.
- И что? - любопытствует Ямамото. - Мы должны что-то сделать? Это какой-то рождественский конкурс? Или ты предупреждаешь, что она просто может на нас упасть?
У Хару глаза становятся удивлёнными и распахиваются широко-широко.
- Ты не знаешь, Ямамото-кун? - спрашивает она почти шёпотом.
И Ямамото улыбается смущённо.
- В нашей семье предпочитают традиционное празднование. А омела... кажется, я что-то слышал про неё, но не могу вспомнить. М-м, отпугивает злых духов?
Дино хохочет, запрокинув голову.
- Омела - символ любви, - объясняет он. - Под омелой встречаются влюблённые, целуются, ну и всё такое. Уж Гокудера-то об этом обычае должен знать, он же как-никак европеец.
- Я знаю, - шипит Хаято сквозь зубы. В его руках до сих пор нет динамита только потому, что он не знает, кого можно в случившемся обвинить. Гокудера очень надеется, что Ямамото выскажет свою неприязнь к этому незнакомому обычаю, и дело на этом закончится. А Ямамото, кажется, всё равно, потому что Ямамото смеётся так же беззаботно, как и всегда.
- Омела в этот раз явно ошиблась. Гокудера явно не тот человек, который испытывает ко мне большую любовь. - При этих словах Гокудера, позабыв все свои привычки, лупит Такеши динамитом по голове с такой силой, что тот, смеясь, закрывается обеими руками.
- Ай, ну извини, извини! Но это только доказательство...
- Нет, это обязательно! Ямамото-кун, Гокудера-кун, раз встретились под омелой, должны обязательно целоваться! - Глаза у Хару горят ярче прежнего. - Правда, Киоко-чан? - она оборачивается к подруге, и Киоко кивает, улыбаясь. - Вот видите!
- Да ладно вам, это же всего лишь рождественская сказка... - Ямамото пробует отшутиться.
- Вам проще согласиться, - смеётся Дино. - Это же девчонки, если они романтику почуяли - до самого победного конца не отстанут.
Гокудера выдыхает проклятия, смотрит затравленно по сторонам - но встречает усмешку на лице Хибари, и нервы у него сдают.
- Десятый, спасите меня! - вопит Хаято, вскакивая и со всех ног удирая в кладовую к Цуне... вернее, он собирался это сделать, и сделал бы обязательно, если бы чужая сильная рука, перехватив его запястье, не дёрнула его обратно.
- Да ладно тебе, - смеётся Ямамото, - это немногим хуже игры в мафию.
Ямамото смеётся. Ямамото смеётся всегда.
Ямамото дёргает его за руку и целует.
И от него пахнет свежим снегом - ну да, он же только что пришёл с улицы.
Его губы прижимаются слишком сильно - не рассчитал силу рывка. Но и только. Кажется, Гокудера даже готов простить этого заигравшегося идиота только благодаря этой невинности навязанного поцелуя.
А потом он вспоминает, что в Японии вроде как прикосновение губами считается чем-то жутко неприличным, чего никогда не совершат на людях. Отчасти Гокудера даже благодарен этой странной особенности. Отчасти Гокудера даже понимает, отчего так зачарованно на них таращатся и Хару, и Киоко, и даже Рёхей, и даже И-Пин, для которой и такой размер глаз - уже удивительно много, и прибежавший на его крик Цуна... а потом Ямамото коротко проводит языком по его губам, - и улыбается, Гокудера же чувствует, что улыбается, ублюдок! - и все относительно мирные мысли из светлой Гокудеровой головы мгновенно вытесняются зверским желанием щёлкнуть зажигалкой.

- Простите меня, Десятый, простите, пожалуйста, простите! - Гокудера не просит, а прямо-таки требует прощения, и Цуне ничего не остаётся, кроме как миролюбиво поднять обе руки и сказать, что он вовсе не сердится за то, что в рождественскую ночь самонаречённый Правая рука разнёс ему дом. А Гокудера даже и не чувствует себя виноватым, во всём виноват Хибари, который стоял на проходе и усмехался, и Рёхей, который возник так стремительно, что Гокудере пришлось отшатнуться, и этот придурок, который сначала оказался у Гокудеры за спиной и под этой самой идиотской омелой, а потом... потом... Гокудера сжимает кулаки и кровожадно оглядывается, готовый предпринять контрмеры в случае, если Ямамото удалось выжить, но у смиренно улыбающегося Цуны на щеке пятно сажи и длинная царапина - чёрт знает, каким осколком задело! - и нахлынувшее чувство вины мгновенно вытесняет всё прочее.
- Вы можете воспользоваться моим домом, Десятый, - торопливо говорит поникший Гокудера, - только простите меня, прошу вас, хотя я знаю, что мне нет прощения, но я надеюсь на ваше великодушие, и...
- Йо, Цуна, - смеётся Такеши за спиной, - с Рождеством! А я всё-таки успел спасти ящик с фейерверками, и ещё какие-то коробки спас.
- Ты и омелу спас, Ямамото, - насмешливо произносит Хибари.
- Эта штука сама на меня рухнула, - у Ямамото притворно жалобный голос, и Гокудера сжимает кулаки и разворачивается, чтобы ударить... но Киоко с улыбкой снимает с Такеши злосчастный венок - "эта омела любит тебя, Ямамото-кун!" - а Рёхей с такой радостью выкапывает Ламбо из-под руин, а Нана растерянно улыбается, держа в руках спасённую жареную утку (а рядом с ней стоит Бианки, но на неё Гокудера не будет смотреть, нет, лучше не надо!), а позади Цунаёши дёргает его за рукав и робко интересуется: "Мы действительно можем пойти к тебе, Гокудера-кун?", и... кулаки Хаято разжимаются сами собой.
Со времени своего приезда в Японию Гокудера живёт на съёмной квартире. Всё это время он не был о своём жилище особо высокого мнения, уж слишком там серо. Но в этот вечер в его доме становится неожиданно шумно и ярко, и Гокудере даже слегка стыдно, что у него такой серый дом.
Хотя если говорить начистоту, то никакого стыда и ничего подобного он не испытывал, пока Цуна не поинтересовался удивлённо: "У тебя даже сосновых веток нет?"
- Не успел, - торопливо отвечает Гокудера и сбегает на кухню под предлогом "показать Бианки, где у меня тут сковородки лежат". Впрочем, до кухни Хаято так и не доходит - в полутёмном коридоре он наталкивается - на сей раз в переносном смысле - на Ямамото.
- Только не бей меня... блин! - Такеши шутливо поднимает вверх руки, но тут же опускает их снова, чтобы поймать бездумно отпущенные коробки. - Ф-фух, успел... Нет, правда. Ты ведь и сам понимаешь, что это всё требования общественности, что я бы никогда, и всё такое прочее... - Из-за трёх коробок лица Ямамото не видно, но Гокудера по голосу слышит, что тот улыбается.
- Мнение общественности, говоришь? А как же... - шипит он и осекается на полуслове.
- А как же что? - любопытствует Ямамото из-за коробок.
Сказать это вслух? Про наглый горячий язык, про сильные пальцы на запястье... ну уж нет! Тем более, этот придурок, кажется, снова улыбается - и Гокудера мстительно наступает ему на ногу.
- Ай!
- Извини, не разглядел в темноте. Ладно, проехали и забыли. Давай помогу отнести, - почти мирно ворчит Хаято и забирает одну коробку. - Куда их?
- В гостиную, девушки там расположились.
- Хм... мне и в голову не приходило называть это "гостиной".
- А как тогда?
- Не знаю. Я вообще не думал об этом месте, как о своём доме... - и Гокудера замирает у входа в поименованную "гостиную".
Дино смотрит сверу вниз со стремянки и жизнерадостно подмигивает.
- А я омелу вешаю! - сообщает он.
- Ещё и в моём доме эту?.. - Гокудера, кажется, теряет дар речи от такой наглости.
- Без неё совсем непразднично, Гокудера-кун, - вступает Киоко. - У тебя ведь даже сосновых веток нет, и симэкадзари тоже, и вообще... Конечно, Рёхей и Хибари-сан уже отправились за ветками, но всё же...
- Ну, ну, Киоко-чан, - со смущённой улыбкой останавливает её Цуна, - мы ведь пока не Новый год празднуем... да и Гокудере-куну неоткуда знать обо всех этих вещах... Наверное, - добавляет он неуверенно.
- Ну ты где там, Гокуде... - Ямамото шагает из коридора в "гостиную".
- Смотри, куда идёшь! - отчаянно вопит Гокудера, позабыв о том, что оставшиеся две коробки всё-таки порядочно закрывают Такеши обзор; воспоминание о предыдущем столкновении под омелой со всеми последствиями мгновенно встаёт перед его внутренним взором, и Гокудера шарахается в сторону. Предостережённый криком Ямамото замирает на месте. Три долгих секунды проходит в молчании, затем Гокудера шумно выдыхает:
- Обошлось...
И в этот самый момент, ловко обогнув Ямамото, в стремянку влетает ни на секунду не замолкающий Ламбо. Со сдавленным писком, совершенно неподобающим мафиозному боссу, Дино летит на пол, а сложившаяся согласно законам физики стремянка падает в противоположную сторону.
В этот самый момент Гокудера ненавидит все законы физики, все рождественские обычаи и глупые совпадения.
Спустя несколько секунд отчаянной гокудеровской ненависти Ямамото убирает с него стремянку.
- Ты цел? - спрашивает он заботливо и морщится, потирая затылок. Словно свалившаяся на них стремянка - это худшее, что могло случиться. Словно вовсе не над ними раскачивается эта чёртова омела, будь она проклята!
Взгляд, исполненный отчаянной ненависти, Гокудера обращает на находящихся в комнате. Те отвечают одинаково ошарашенными выражениями на лицах, и даже с трудом поднявший голову Дино таращится с изумлением.
- Я уже ненавижу эту омелу, - шипит Гокудера, отшвыривая в сторону подвернувшегося под руку Ламбо.
И только теперь Ямамото понимает истинную причину той самой отчаянной ненависти.
Понимает - и обезоруживающе улыбается всем сразу, стараясь убить грядущий конфликт в зародыше.
- Давайте в этот раз не будем настаивать на обычаях, хорошо? Искать ещё один дом нам будет просто неког...
Ямамото что-то лопочет, но Гокудера его не слушает, ещё чего не хватало, слушать этого дурака, главное - разобраться с этим быстро, на запале от ещё тлеющей ненависти...
Гокудера зажмуривается и отчаянно чмокает Такеши в губы.
Гокудера думает, что про тлеющую ненависть - это довольно хорошее сравнение. Довольно ему подходящее.
Гокудера отстраняется и отчаянно вопит:
- Ну что, все довольны?
- О, тебе это понравилось? - роняет над ними насмешливо Хибари, и на Гокудеру обрушивается куча сосновых лап. - Мы принесли их, Сасагава.
Гокудера собой гордится, на самом деле. Гордится своей выдержкой и силой воли, благодаря которым динамит так и не был выхвачен из-под одежды.
- А... это всего лишь омела, - объясняет Ямамото и указывает вверх.
- Действительно, омела, - удивляется Хару. - А я даже и не заметила, что вы опять под ней вдвоём оказались.
Примерно на этой фразе Гокудере отказывает терпение.
Он срывается с места и мчится на кухню - помогать Нане и сестре с упорством мазохиста.
Ямамото чуть посмеивается, глядя на него.
Вообще-то, Ямамото смеётся всегда, но сегодня Гокудере во всём видится некий тайный умысел.
Сначала Хаято честно пытался помогать на кухне. Но с закрытыми глазами много не поможешь, да и один только запах стряпни Бианки заставлял его мелко дрожать. А потом Бианки предложила ему попробовать, достаточно ли вкусно получается, и... И. В общем. Поэтому Гокудера ушёл с кухни и попытался найти поддержку у Десятого, но Десятый занимался подготовкой к Рождеству вместе с Киоко-чан, и был очень рад этому, и помешать его радости у Гокудеры язык не повернулся. Остаток вечера Гокудера просидел в уголке, складывая бумажных журавликов из листов отрывного календаря. Он серьёзно намеревался сложить триста шестьдесят пять фигурок, но на двести девяносто восьмой к нему подошёл Хибари и сказал, что не стоит так расстраиваться. Правда, в сочетании с привычной насмешкой на лице и в голосе утешение получилось неискреннее, и Гокудера поймал себя на остром желании запихнуть журавлика Кёе в глотку.
А потом дамы позвали всех к столу, и откуда ни возьмись взялся Реборн, где-то пропадавший во время всей предпразничной суматохи, и приложенный к ушибленным затылкам Ямамото и Дино лёд уже растаял, и кто-то зажёг рождественские свечи, и даже Рёхей перестал требовать немедленного экстрима, и...
В общем, всё стало хорошо и спокойно.
А то, что Гокудера, обычно не отходящий ни на шаг от Ямамото-конкурента-на-звание-Правой-руки-Десятого, сейчас намеренно устраивается с противоположной стороны - это совсем ничего не значит. Пусть себе этот дурак посмеивается, сколько влезет.
И Гокудера чувствует какую-то благодарность по отношению ко всем людям, которые на один рождественский вечер сделали его унылое жилище весёлым и ярким. И даже к Хибари, который всё так же усмехается, и к Ямамото, который всё так же смеётся - ну вот и чёрт с ним! - и к Бианки, которая старательно подкладывает еду на его тарелку (правда, он всё же предпочитает при этом смотреть в другую сторону, а к еде не прикасаться), и к Хару, вспомнившей этот глупый обычай, и ко-всем-всем-всем. Но больше всего Гокудера благодарен Десятому. Гокудера уверен - если бы не Десятый, не было бы этого вечера, не было бы этого всего!.. и Гокудера не так уж далёк от истины.
А потом они все выходят на улицу - запускать раздобытые Ямамото фейерверки. Сначала, правда, достают хлопушки, и хлопки раздаются со всех сторон, и струится серпантин, и конфетти успешно заменяют некстати прекратившийся снегопад, а Нана смеётся и говорит, что уже давно не припомнит такого же весёлого Рождества. А потом доходят и до фейерверков, и Рёхей торжественно провозглашает себя главным по этой невероятно экстремальной части!.. Гокудера не возражает. Гокудера наблюдает за тем, как Десятый учит Киоко-чан поджигать цветные ракеты, и чувствует себя почти счастливым.
- К... Красиво, - пересилив себя, замечает он, остановившись рядом с Ямамото. Такеши переводит на него взгляд и чуть улыбается.
- Я так и думал, что тебе понравится. Как-никак, тебе это привычно.
- Я предпочитаю держать огонь в руках, - Гокудера хмыкает и замолкает, зачарованно наблюдая за огромным фиолетовым цветком, распустившимся в небе. Где-то далеко-далеко за спиной Хару радостно объясняет И-Пин, что вырастила этот цветок сама. Где-то далеко-далеко справа Дино громко уговаривает Хибари лично запустить в небо хоть одну ракету - "давай, Кёя, это же весело!" Где-то далеко-далеко рядом Ямамото улыбается и трёт кулаком глаза.
- Спать хочу, - сознаётся он, но прилежно смотрит на цветные всполохи. Гокудера хмыкает снова.
- Это хорошее Рождество, - внезапно совсем рядом возникает Реборн-сан; его лицо тоже устремлено к взрывающимся цветам. И Гокудера не может не согласиться.
- Хорошее.
Леон скользит по плечу Хаято, свивается на шее тяжёлым венком из омелы. Гокудера разочарованно стонет и силится отодрать от себя сплетение веток.
- Боги, ну почему опять я? - возмущение в его голосе совсем неискреннее, за этот длинный день он порядком устал возмущаться.
- На Рождество случаются чудеса, - лекторским тоном провозглашает Реборн и улыбается. Такеши зевает и смотрит на Хаято сонными глазами.
- Вот-вот, - бормочет он невнятно, - представь, что это просто судьба у нас такая. Предпочитаю думать, что со мной на Рождество просто случилось такое шумное, нервное и хамоватое чудо. Ты тоже можешь представить, что я - твоё персональное рождественское чудо... а впрочем, не забивай себе голову, просто смирись.
Ямамото лениво целует его в висок и утыкается носом в волосы, словно тут же заснул стоя. Гокудера зол на его самонадеянность, и ещё смущён, и оттого ещё больше зол. Гокудера радуется, что в темноте никому не видно, как он покраснел, но больше радуется тому, что никому не видно, как он запихивает связку динамита в карман куртки Ямамото.
Из-за оглушительного визга взлетающего вверх с ракетой Ламбо никто не слышит щелчка зажигалки.
- Все рождественские чудеса наутро оказываются обыкновенной сказкой, - сонно шепчет Ямамото в чужие волосы и обнимает чужие плечи.
И, кажется, только из-за этого в последний момент Хаято успевает передумать.

Знаете... И я искренне верю в такие чудеса!..